В школе со мной учился один высокий и крепкий парень. Звали его Карл. Карл был из обычной семьи среднего достатка, в личном общении адекватен и неглуп умом. Однако плохо было у Карла с дисциплиной и учёба ему давалась сложно. В шведской школе тогда до седьмого класса оценок не ставили, и дети как-то несильно комплексовали по поводу своей успеваемости. Но когда начался седьмой класс, расслоение на успевающих и отстающих стало более очевидным. Отличники (назовём их Альфы) быстро превратились в элиту, которую всем ставили в пример. Отстающие же дети по-разному реагировали на своё отставание. Многие (назовём их Беты) изо всех сил старались наверстать отличников — делали дополнительные задания, сидели вечерами за учебниками, чьи-то родители даже нанимали репетиторов. Многие Беты, в итоге, проходили экзамены не хуже чем Альфы. Другие (назовём их Гаммы) ленились и просто пытались мириться со своим отставанием, стыдливо пряча свои низкие оценки от одноклассников и родителей, либо отшучиваясь. На многочисленные призывы учителей к большему усердству они виновато кивали, но потом всё равно жульничали, откашивали и сочковали.
Но у Карла был иной подход. Стать Альфой ему не позволяли способности. Быть Бетой мешали лень и недисциплинированность. А стать Гаммой ему не позволяла его юношеская гордость. И потому он обращал своё отставание в конфронтацию и агрессию против всех и всего, проецируя свои проблемы на внешние факторы — учителей, учебники, одноклассников, родителей, всю образовательную систему. Назовём его Эпсилоном…
Карл часто перебивал учителей на уроках, делая им замечания о непоследовательности или неточности формулировок. Он всегда первым, кто громко смеялся на весь класс, когда учитель случайно оговаривался. Когда раздавались контрольные, со стороны Карла всегда слышалось насмешливое фырканье, после которого он с издёвкой зачитывал какой-нибудь неудачно сформулированный вопрос. Конечно же именно неправильные формулировки вопросов и задач всегда являлись причиной неправильных ответов на них Карла, из-за чего ему всегда ставили плохие оценки. Ну и конечно же учителя были в высшей степени несправедливыми и некомпетентными при проверке, о чём Карл неустанно и громко заявлял. Более того, он был убеждён, что к нему применяются двойные стандарты, потому что он всегда говорит правду, а учителям это не нравится. Альфы и Беты в его глазах были мерзкими подлизами, которые на самом деле ничего не знают, а оценки высокие получают из-за вот этих же двойных стандартов. Ну или потому что они такие тупые, что трактуют по-дурацки сформулированную задачу так же как и тупица-учитель, который её писал, а не так как её должен толковать нормальный человек.
«Кто он такой, чтобы нас учить? Да он сам ничего не знает!» мог сказать Карл про молодого учителя, тут же насмешливо приводя пример некомпетентности последнего. Почему-то этих примеров у него всегда было много, и у многих из-за этого создавалось впечатление, что Карл невероятно умён, раз ему удаётся разоблачать самих учителей. Не исключено, что если бы вместо того, чтобы выискивать в словах учителя несостыковки, Карл бы просто слушал и пытался понять предмет, то учёба давалась бы ему гораздо лучше. Но механизмы психологической защиты, с помощью которых он пытался избежать признания своей отсталости, не позволяли ему допустить легитимизации тех обстоятельств, в которых Карл выглядел бы хуже других. Какое-то время Карл пытался играть по установленным правилам, но поскольку любую неудачу он воспринимал как унижение и признание собственной слабости, его самолюбие возвращало его снова и снова на путь изгоя.
В конце концов Карл шёл ва-банк. Вся его школьная деятельность перешла от учёбы к целенаправленной дискредитации учителей, школы и образования в принципе. Он начал говорить о бессмысленности образования, о его надуманности и враждебности всей человеческой природе. «Ну зачем нам эта тригонометрия? Где мы её в жизни будем использовать?» говорил он. «Зачем мне знать про эти Наполеоновские войны? Я никогда не буду историком.» или «Зачем мне читать эти книги, если можно посмотреть фильм?» Отличников (Альф) он уже называл не просто подлизами, а тупыми роботами, способными делать только то, что им говорят учителя, а не то, чего требует здравый смысл. Беты для него уже стали жалкими подражателями Альф, наивно думающими, что если будут во всём подстраиваться под систему, то у них что-то получится.
При этом было заметно, что роль изгоя-одиночки Карла не удовлетворяла. Свою риторику он направлял в первую очередь в сторону Гамм, ленивому самолюбию которых она очень льстила. Гаммы с энтузиазмом подхватывали идею о том, что в их неудачах на самом деле виноваты сами учителя, которым вообще непонятно кто дал право распоряжаться и учить всех всякой чуши. Гаммы резво подхватывали колкие издевки над оговорками учителя ехидным хохотом. Когда раздражённый учитель всё же не выдерживал очередных провокаций Карла и вступал в с ним полемику, Гаммы тут же вставали на защиту своего приятеля. Постепенно они из стыдливо отстающих Гамм превращались в агрессивную толпу Эпсилонов, противостоящих любым попыткам чему-то себя научить, отрицающих положительный пример в лице Альф и сеющих хаос вокруг себя.
В своём протесте Эпсилоны нашли единство и силу. Применить эту силу для чего-то полезного они, увы, не могли, и поэтому нередко применяли её против Альф и Бет. Эпсилонов во главе с Карлом начали бояться. Пытались наказывать, вызывали родителей. Одного парня даже перевели в другую школу. Возможно там он снова стал Гаммой. А может даже переосмыслил себя и стал Бетой. А может там был другой Эпсилон, и всё снова повторилось. Знаю только, что Карл до конца школы так и не изменился. Ни уговоры, ни санкции не помогли. Его самородное убеждение в собственной несовместимости с цивилизованным обществом на глазах перерастало в ненависть к последнему и всем его институтам, включая закон и право. После этого Карл утратил доверие и уважение всех, кроме таких же изгоев и неудачников, как он сам.
Мне было немного обидно за Карла. Я знаю, что у него был неплохой потенциал, и он мог построить свою жизнь по-другому. Может быть он и не стал бы круглым отличником, не сделал самую звёздную карьеру, но он мог бы быть уважаемым человеком с достойным местом в обществе. Однако для этого ему пришлось бы признать свои слабости и промахи, признать авторитет тех, кто добился большего, признать своё отставание от них и трудиться над его преодолением. Но для Эпсилона признать ошибку — значит сдаться. А Эпсилоны — не сдаются. Они скорее будут до последнего винить в своих неудачах коварный мир, дискредитировать заслуги других и разрушать всё вокруг до тех пор, пока сами не утонут в своём самообмане и ненависти, утащив с собой на дно своих друзей и близких.
Обсуждение этой статьи в Facebook.